Умирать не страшно.
Страшно остаться последним живым. И это всегда выпадало и будет выпадать Ванде. Она отчего-то давно жила с полной верой в собственное бессмертие, скорее, даже с обреченностью на него. Она - воплощенная магия Хаоса, а ни Хаос, ни магия не могут исчезнуть. Что есть смерть? Исчезновение. Потеря. Что-то уходит в никуда, бесследно. Магия не может исчезнуть. Значит, Ванда не могла умереть, даже если бы захотела. Не здесь, так в другом мире, в параллельной Вселенной она бы в этот момент возникла, только и всего.
Оставалось понять, как это обуздать и как взять с собой в "несмерть" всех остальных.
Ванда Максимофф, великая ведьма Дженоши, уже не один год экспериментировала, но ей не хватило времени. И катастрофически не хватило сил. Противник не дал им возможности подготовиться как следует, а противопоставить что-либо ещё, кроме Хаоса, Хаосу было невозможно, и тут все как-то сразу возложили все надежды и главную миссию на старшую дочь Магнето, не видя и не обращая внимания, как гнутся её плечи под этим грузом. Всё равно больше было некому.
Главная зала дворца, огромная, сводчатая и величественная, была пуста и полна одновременно. До появления Пьетро на мозаичный пол ложилась только одна тонкая тень, почти недвижная, а та, что ее отбрасывала, парила невысоко над полом, окутанная алым свечением, заключенная внутрь хоровода символов, "ловушки" из магических знаков. Ванда была одновременно аккумулятором, преобразователем, ретранслятором магической энергии и невольным радаром для любых изменений на Дженоше. А их было немало. И все чудовищные. Ванда скручивала в верёвку нить за нитью, вытканные из пространства, призванные из глубин Хаоса, осторожно вила из верёвок канаты, а внутри неё рвалось новой и новой болью. Каждая смерть, каждый крик. Каждое разрушенное здание. Каждая опасность для Пьетро стоила выпущенного на миг или два из тонких пальцев поводка, и всё чуть было не пришлось начинать сначала.
Отец.
Лорна.
К этой боли она почти одеревенела. Алую Ведьму, буквально уже состоящую целиком из магии, могла отвлечь только одна смерть. Но её близнец, её обожаемый брат, её вся жизнь - о, Пьетро был цел. Она его чувствовала, и не отпускала это ощущение из-под контроля. Без Пьетро ей будет ничего не нужно. Без Пьетро она не возьмется так рисковать.
Перенести остров-планету... Такого не делал ещё никто. И не факт, что получилось бы у Ванды. Теперь, правда, никто этого так и не узнает. От Дженоши почти никого и ничего не осталось.
- Не получится, - глухо ответила Ванда, не открывая глаз. Ей зрение не было нужно, Ведьма и так видела всё, что происходило вокруг. И брата, и приближающуюся Тьму, сжирающую всё на своём пути. - Держись ближе ко мне. Ещё совсем чуть-чуть, я настрою...
Что она пыталась лихорадочно найти? Какое идеальное место для экстренной эвакуации? Ей всегда говорили - только пожелай. Сбывается всё, чего ты хочешь, Ванда Максимофф, великая ведьма Дженоши, творительница миров. Не всё. Она хотела спасти свой мир. Она хотела спасти свою семью. И где они?! Мертвы. Так как ей нужно было хотеть, чтобы её и Пьетро перенесло в нужное время и место? Куда именно им нужно было попасть, чтобы не просто выжить, но всё исправить? Вот в чём была самая большая сложность.
Они должны были всё исправить.
Дыхание Тьмы нельзя ни с чем было спутать. Дыхание даже не смерти, а полного ничего, пустоты, уничтожения ради уничтожения, и это был не тот Хаос, что бушевал в хрупком теле Ванды. Какой-то другой. Разумный. Имевший цель. Это было жутко, настолько жутко, что если бы она замедлилась хоть на секунду, если бы позволила себе осознать происходящее, чуть-чуть, пальцем коснуться живого мрака и того, что он сотворил с Дженошей - ничего бы не вышло, вообще ничего. Пьетро бы исчез. Она... Тоже. А потом вернулась, потому что обречена всегда быть.
- Сюда!
Алое марево окутало брата и сестру, Ванда вцепилась в плечи Пьетро, прижалась к его груди, обвивая всё плотнее с каждым ударом сердца своей магией, заворачивая их в вихрь чистой силы и её пламенеющего короткого желания, в которое было вложено абсолютно всё, накопленное Алой Ведьмой и выцеженное из всех, кто умер, сражаясь, всех, кто умирал, не поняв того, что стал просто донором для спасения других. Желания выжить и всё исправить.
Двух мутантов вполне достаточно, чтобы всех спасти. Так считала Ванда Максимофф, когда спешно переплела своё заклинание.
Слишком спешно.

Продираться сквозь миры, сквозь само пространство и время, да ещё вдвоем - такого раньше она не делала. И не представляла, как это будет трудно и больно. Ванда приходила в себя медленно и нехотя, голова гудела от боли, как и всё тело, слабое и какое-то безвольное. Сознание пришло довольно быстро, но девушка всё лежала на полу, глядя в высоченный покрытый трещинами купол над головой, и если бы Пьетро её не поднял - лежала бы и дальше, настолько не осталось сил. Стоило брату отпустить руки, как Ванда тряпичной куклой стала оседать вниз. Хорошо, что скорость реакции осталась при нём, и Ртуть мог подхватить её и безопасно усадить обратно, придерживая.
- Где мы?..
Дворец Лэншерров (хотя близнецам упорно больше нравилась фамилия матери), дом правящей семьи Дженоши выглядел запущенным и заброшенным, но не разрушенным. Здесь не пахло кровью, но пылью. Следы на полу, на стенах говорили о том, что какая-то война сюда дошла, но дальше... Куда она ушла дальше? И где все? Почему такая тишина? Никто даже разбитые витражи не убрал, не то что не восстановил. По задумке Ванды, должно было быть не так. Здесь должны были быть обитатели - они сами. И все, кого поглотила бессмысленная война с Тьмой. У Тьмы нельзя выиграть. Её можно было только не пустить, но они поняли это слишком поздно.
Не сюда.
- В прошлое, - тихо произнесла Ванда, вытирая дрожащей ладонью слёзы в пыльных щёк. - В день, когда мы могли не пустить в мир Тьму. Чтобы всё исправить. Нам нужно выйти и...
Она и так уже догадывалась, куда их могло отнести. Но нужно было удостовериться. Тяжелые двери, перекошенные ударом (она помнила, как Пьетро влетел в залу, буквально минуту назад это было), явно были тронуты погодой и тлением. Петли отчаянно скрипели и крошились ржавчиной снаружи. Внутренняя часть была чистой. Ванда коснулась петли пальцами и тут же отдернула. Она чувствовала собственную магию. Но другую.
Сад вокруг дворца был так же запущен и дик, много лет брошен. Деревья разрослись как им было нужно, из розария выросла живая стена, фонтаны давно пересохли, а от каменных садиков не осталось и следа, только поросшие густой травой холмики. Ванда смаргивала слёзы, осматривая одну часть за другой. Видеть свой дом таким... что могло быть хуже? Только остаться без него вообще.
- Мы в будущем, Пьетро, - вдруг сказала Ванда, пристально вглядываясь вдаль, туда, где за линией парка виднелся высокий забор, которого там не было при правлении Эрика. Забор, продолжающийся вверх силовым полем. С алыми искорками. - Причём не в нашем с тобой. Нас тут давно нет.
Почему зону дворца законсервировали? Как магию Ванды смогли использовать в промышленных целях и масштабах? Что произошло с Дженошей и кто правит здесь теперь? Чем закончилась война и с тем ли противником была? На эти вопросы у Ванды не было ответов.
- Нужно понять, что тут произошло. Мне пока не очень-то всё это нравится... У них моя магия. Но я не чувствую другого источника.

Её горячий, вспыхивающий как спичка братец. Для Пьетро органично было действовать, а сидеть на месте мучительно и требует большой концентрации и усилий. У Ванды всё наоборот. В покое она опаснее, в недвижности, когда взгляд и внимание обращены вовнутрь, а не наружу, когда можно иным взором видеть сразу все сплетения событий, жизней, сил... Ванде нужно посидеть, подумать, поразбираться, всё изучить и подготовиться. Экспромт - не её конёк, если не нужно разрушить всё до основания. Тогда да, тогда зовите Алую Ведьму.
Отец, наверное, ещё и поэтому никогда не настаивал на её участии в активной светской и политической жизни. Все знали, что старшая дочь Эрика скорее ученая, нежели правительница, вообще не военачальница и вряд ли когда-то заключит удачный брак. Скорее, не заключит никакой, потому что никакие мужчины, кроме отца и брата, её не интересовали, что могло бы вызвать кривотолки, если бы население Дженоши не было столько же предано, сколь и напугано правящим семейством. Ни Эрик, ни тем более Пьетро подобного слуха без реакции бы не оставили, а кому это нужно? Так вот, Ванду считали кем-то вроде не то придворной ведьмы, не то серого кардинала в глубокой тени за троном. И то, и другое было верно.
- Подожди, - она ласково сжала руку брата, второй погладив его по щеке. Прикосновения между этими двумя всегда были естественны как дыхание. Поправить другому волосы, одежду, протянуть вкусность, опереться - будто обращаешься с собственным телом. И отчасти так и есть. Не-близнецам не понять. - Знаю, тебе сложно оставаться просто на месте, но давай получше осмотримся. Мы не понимаем, с чем имеем дело и куда именно попали...
Уже по длине фразы брат должен был догадаться, что у неё довольно серьезный стресс, плюсом к физическому истощению. Ванде было страшно. И шоково спокойно одновременно. Наверное, это не уйдет, пока они во всём не разберутся. Ей нужно было время, может, не слишком много, но очень нужно. Конечно, раз ничего не шло, как нужно Алой Ведьме, то с чего вдруг невезению было заканчиваться?..
Появление летательного аппарата она встретила тихим усталым стоном разочарования и прикрытыми веками. Люди. Что обычные, что мутировавшие, что измененные насильно или не люди вовсе. Отчего они во все века так одинаковы? Отчего так тупы при взгляде на себя же? Не признают собственной клонированной одинаковости, и из-за этого - как же иронично! - век за веком, цивилизация за цивилизацией повторяют одни и те же ошибки, приводя раз за разом самих себя к гибели. Что за странная привычка встречать абсолютно всё агрессией? Уж тем более новое. Что за амбициозная зашоренность при этом всегда верить, что рыбы побольше не найдется? Да как раз в неизведанном она и находится. И насколько иным был бы любой мир, если бы вместо стрельбы люди встречали друг друга хотя бы щитами. Из-за них можно разговаривать, даже на равных. Но на равных они не хотят. Жалкие царьки, мнящие себя богами, окутанные ущербностью и страхом, страстно желающие только одного - чтобы никто и никогда не подтвердил вслух то, что они сами о себе думают. Что они бессмысленные, одинаковые, краткосрочные куски биомассы.
Вздохнув, Алая Ведьма поначалу не двигалась с места. Ей было всё так же скучно, как на настоящей их Дженоше, когда случались такие ситуации. Тогда она могла и вовсе не шевелить пальцем, было кому обороняться. Сейчас придется, но... не сразу. Ванде было до отвращения тошно понимать, что мир, в который они с Пьетро попали, такой же... плоский, как и их. Только дома не будет. И отца. И чего-то, за что стоило бы подержаться и посражаться. Помимо их самих, разумеется.
Она села поудобнее, наблюдая, как брат расправляется с летающей машиной, как появляется киборг-Кэп, и какое-то время остро жалела настоящего Стива, которого всегда уважала. И здесь из него какое-то чучело памятное сделали... Как же предсказуемо. В битву вмешиваться Алая Ведьма не собиралась - зачем так унижать Пьетро? Он был в состоянии разобраться один с небольшой армией, к тому же ему не помешало бы, наверное, сбросить пар, как следует разогнаться. Жаль было сада. Жаль Стива. Жаль всего, что тут ещё оставалось, а теперь будет повреждено или уничтожено.
Встала она только когда прилетел второй джет, нацелившийся на неё, пока ещё шел бой Пьетро с киборгом. Ладони "выхватили" из воздуха щедрый "ком" алой разрушительной энергии, взвесили, сформовали, как тесто, растянули его сначала в щит, потом в нечто, напоминающее решето, и в следующую секунду бросили на аппарат. Наброшенная сеть вспыхнула, вдавилась в металл, и через пару секунд на землю рухнули оплавленные остывающие обломки. Оружие было просто ликвидировано. Его не стало. Поглощено или уничтожено, не важно, тут Ванда отдалась на волю Хаоса.
- Пьетро, нам пора, - киборгоКапитан к тому моменту тоже был повержен, так что Ванда подошла ближе, обняла брата, привычно устраивая голову к его плечу, и вдруг по щекам потекли слёзы. - Какая гадость, - с трудом выговорила она дрожащими губами, всхлипнув. - Мир новый, а они... Я хочу домой.
Но у нас нет дома. Ни здесь, ни там, откуда мы сбежали. У нас не осталось ничего и никого, кроме друг друга. Пьетро - мой дом. Дом, который никто не сможет у меня отнять. И если мы здесь... Что ж. Придется строить дом здесь. Хотят они того или нет.
- Пойдем.
Вытерев щеки и отерев бегло с лица брата следы какой-то не то сажи, не то пыли, Ванда повела его внутрь полуразрушенного дворца, откуда они только что вышли.
- Хочу посмотреть, есть ли, из чего строить.
Что строить, где строить и как, Ведьма, конечно, не уточняла. Идея не могла прийти ей одной, так что какой смысл разбрасывать слова? Они завоевали Дженошу раз. Почему нельзя два? Они были здесь. Почему не могут вернуться? Какие-то такие мысли бродили в голове Ванды, пока близнецы спускались в подземную часть дворца, которая осталась почти нетронутой. Верхние покои сестёр были разрушены, но у Алой Ведьмы была своя часть подземелий, магически защищенная, для тренировок и на случай срывов. Доступ туда был только у Эрика и Пьетро, помимо неё самой. И этот небольшой личный бункер неплохо сохранился. Несмотря на то, что магией Хаоса тут научились пользоваться как энергией тессеракта в их мире, никто либо не подумал внять защиты, либо не смог, либо не захотел.
Три небольших помещения. Две комнаты объединены как анфилада, чуть вбок ванная, по размеру превышающая любую из жилых. Ванда любила воду, в любом своём обличье, в любом мире. И чистоту. Улыбка проскользила по губам девушки при виде тяжелой большущей металлической ванны на широких львиных лапах, которая стояла торжественно по центру. Вода здесь расходовалась, интересно, так же немилосердно, как в их мире?..
Комнаты были тёмные, пыльные, затхлые. Пахло тут влажным деревом, старым домом и чуть-чуть перегоревшей проводкой как будто. Алые огоньки освещали им путь, плавали в воздухе ,как медузы, шевелились и вспыхивали ярче, если хозяйка хотела.
- Здешняя я была почти как я, - усмехнулась, заметив количество рассохшихся книжных полок, заваленных томами и тетрадками.

Ванде безразлично было, оставит ли Пьетро себе щит, до ужаса похожий на тот, что носил настоящий Кэп. Если оставит - она станет считать щит настоящим. Если нет - можно уничтожить или как-то ещё использовать. Всё зависело от выбора брата, он его сделал, и Ванда только кивнула. Раз судьба решилась так - пусть так и будет, в конце концов, никому не повредит щит из вибраниума, каким бы ни был сильным и сверхбыстрым человек или не-человек. На худой конец, из щита Роджерса в разное время получался и отличный метательный снаряд, и топор, и даже своеобразное средство передвижения. Дети с горки на таких зимой катаются... Максимофф улыбнулась светло и бледно при этом воспоминании, и от того, какое у Стива было лицо, когда он увидел этих великовозрастных хулиганов в снегу.
У них была отличная жизнь. Сложная. Страшная. Опасная, непредсказуемая, дикая для большинства жизнь, но теперь-то она понимала, как это было здорово. Иметь не просто семью и не только, а ещё таких друзей и товарищей, пусть Ванда всегда была довольно условной частью этого всего. Интровертивная, слишком привязанная к брату, молчаливая и непонятно выражающаяся - не душа компании. Но это была очень хорошая жизнь, даже после Мстителей, на Дженоше, когда венец принцессы правящего дома был слишком тяжел для её головы. Всё равно - до Тьмы жизнь была... Была.
- Ты со мной, - озвучила Алая Ведьма очевидное, подразумевая под короткой и для внешнего слушателя рассеянной и неуместной фразой сразу многое: и то, что Пьетро из этого мира мог быть не настолько похож на её Пьетро, и мог, допустим, жить с сестрой внизу; и то, что неважно совершенно, где были его комнаты, потому что ничего по-настоящему ценного там быть не могло; и то, что где бы они ни были и в каком состоянии не остались, это неважно, потому что близнецы больше разлучаться не будут, нигде, никогда, низачем. Если комнаты Ванды в подземной части дворца целы, там хватит места двоим. Всегда хватало.
Комнаты оказались цены. Чистоты и прочих деталей, не относящихся к магии, Алая Ведьма, конечно, не заметили. Они по-разному с братом смотрели на мир. Мир на них, жаль, одинаково. Неприязненно, испуганно, раболепно восхищенно. Ванду это чаще не задевало вовсе, она испытывала к миру в основном нейтральное равнодушие в последние годы, но бывало, что раздражало или обижало.
- Нет, - удивленно поняла ведьма, прислушавшись к отголоскам магии, такой сродственной с её реальной, с той, что была жива и в ней. Тут она ощущалась именно как след, привет из далекого прошлого. Настолько далекого, в котором настоящей Ванды просто не могло быть, ей мало лет. - Заклинаний бытового характера здесь не было или были очень давно, следов не осталось. Комнаты были заперты и, кажется, до нас никто и не входил. Может, не умел, может, боялся. Здесь не было движения жизни, но был поток воздуха с поверхности, - она указала на всё ещё действующую сеть вентиляции. - Воздух не "перестоял", а пыль никто не поднимал. Здесь словно... застыло время. Своеобразно.
"Не мы".
Это звучало странно. Конечно, не они. Их не могло здесь быть и не было, пока Хаос не сыграл со своей любимой дочерью злую шутку. Ванда, конечно, не была уверена, что Хаос может хоть кого-то так именовать и ощущать, но как ещё?.. Слуга? Нет. Соратник? Нет. Проводник? Тоже нет, у Алой Ведьмы своя воля, свои уловки, свои даже претензии и запросы к изначальной силе, проводник же понятие... бессловесное. Проводник не манипулирует силой, лишь предъявляет в мир. Ванде виделась её магия некоей формой договора. Странной подлёдной борьбы, никому не видной, потому что глупо было бы ожидать от изначальной силы соблюдения каких-то навязанных условий иначе как под гнетом силы другой.
- Дворец опустел быстро. Так я чувствую. Было... что-то, не война, а точка. Укол. Удар. Там была жизнь и исчезла, через бой, - девушка гладила стену со следом от какого-то крепления, висевшего там раньше. Склонив голову, она словно вслушивалась во что-то, прикрыв глаза. Пыталась расслышала, что рассказывали сами стены и давнем прошлом. Возможно, магия могла и так. Возможно, Ванде просто мерещилось. С ней никогда не была чётка ясна грань между озарением и сумасшествием. - А она... вышла. Тишина осталась. Сила осталась. Книги... Там ещё была жизнь, вокруг, здесь нет. Ты прав. - Пьетро тем временем уже перекинул внимание на новый объект, и Ванда недоуменно подняла брови: - Что? А. Конечно, - пожав плечами, небрежно повела рукой в сторону щита, и тот изменил свой дизайн, если так можно выразиться. Сине-голубой фон пересекала белая молния. - Так лучше?
Чем больше Максимофф обходила и изучала комнаты своей не то версии, не то копии, не то дальней прародительницы, тем яснее понимала, что нужно делать и с чем разобраться. Что они могли бы и должны понять. Может, она даже начала подозревать, почему тоннель перемещения исказился именно так и изогнулся именно в эту сторону, а не в их же прошлое, чтобы поменять всего-навсего одну переменную. Ванда отдала бы что угодно, чтобы это изменить. Пришлось бы ей убить ученого, взорвать прототип или ещё что-то сотворить, но Алая Ведьма жизнь бы отдала ради того, чтобы завеса, удерживавшая Тьму, не ослабла никогда. Они опасались силы Хаоса, магии. Думали, что может быть страшнее? Думали, что нужно ввести противовес...
Девушка закусила губу, удерживая слёзы отчаяния. Их родную Дженошу уже было не спасти. Видимо, никак, совсем. И магия уберегла свою носительницу и того, кого та посчитала нужным взять с собой. Магия дала так много, как смогла. Теперь дело за ними.
- Мы не смогли бы, - глухо сказала Ванда, вздохнув. - Искажение не было случайностью. Здесь мы что-то можем. Там - уже нет. Нужно выбраться и посмотреть.
Посмотреть, кто нас окружает. Посмотреть, что за мир, кто и почему использует мою магию. Кто жил во дворце. Почему нас снова хотят убить... Нужно посмотреть и постараться принять тот факт, что домой вернуться мы не сможем. Там ничего не осталось.
- Искать съестное бессмысленно, но, может быть, здесь есть вода... А хотя... Проверь, пожалуйста, работает ли тут хоть что-нибудь, кроме охранного контура. А я пока приготовлю ужин, - невесело улыбнувшись, девушка взяла с полки кусок какого-то камня, не носивший и следа магического вмешательства, и принялась проводить его сквозь алую пелену, растянутую между ее ладонями. С каждым переходом камень менял свойства и очертания, и раз на пятый окончательно принял форму - и что немаловажно, содержание! - большого сэндвича с ветчиной, сыром и даже листьями салата. Кулинарные запросы у Ванды всегда были невысокими. Для Пьетро это капля в море, с его-то скоростями, но лучше, чем ничего.