Всё время мира схлопнулось в точку.
И она горела Камнями Бесконечности на чёртовой перчатке, как, КАК можно было их продолбать?! Титан пришёл за ними сквозь Вселенную, через пространство, необозримое людям, и всё было п л о х о.
Ванда заложила свою жизнь, жизнь Стэфана на эти чёртовы Камни, и этого не должно было случиться! Это уже не злость - чистая ярость, не разрешающая видеть ничего вокруг, кроме проклятого Таноса, его фиолетовой полосатой морды, которую хотелось разорвать в клочья любой ценой. Мелькали в памяти обрывки чужих воспоминаний, даже не картинки - просто слова. Всё закончится так или иначе, когда Железный Человек сделает то, что должен. Но она обязана попробовать.
- Я даже не знаю, кто ты такая, - что это? Растерянность? Усталость? Да ему правда по барабану на упавшую перед ним с неба красную комету с пылающими алым Хаосом глазами.
- Узнаешь, - и руки загораются, в теле не кровь, нити Вероятности тянутся из кончика каждого пальца. Она дёргает их, проникая в суть существа этого грёбанного Титана, который решил, что может решать судьбу всего мира.

Уже не нужно искать связи атомов, причины того, что он стоит перед ней. Ванда отпускает всю свою ярость на волю.
Доспехи тяжёлые, литые, на Земле нет таких металлов, из которых они созданы. Под ногтями приятно свербит - даже не прикасаясь, Алая чувствует, как трещит, разрываясь, материя. О, это удовольствие, оторвать Таноса от земли, и почти на языке ощущать его оторопь, видеть поток его сбивающихся мыслей: девчонка, возрастом почти как его дочь. Что он сделал ей - не помнит, она даже не осталась в памяти. Не могла остаться - этот Танос не боролся с ней в Ваканде, он пришёл в обход того дня, когда кощунственно выломал Камень Разума из головы андроида, оставив Ванду умирать от собственной бесконечной вины и боли.

Доспех на руках разорвало и выбросило куда-то. Это будто надоевшую до оскомины муху медленно раздирать на куски, отрывая лапки и крылышки по одной: так приятно, так сладко.
Грудной доспех сорвать и уничтожить, разложить на атомы ещё в воздухе - невозможно отказать себе в мстительном удовольствии сделать это медленно. Чтобы он прочувствовал.
Чтобы он на своей хреновой шкуре ощутил, что испытывал Вижн, когда огромные пальцы медленно смяли его череп как кусок фольги. Что ощутила Ванда, глядя на то, как он СНОВА умирает.
Ей уже вырывали сердце из груди.
Дважды.
Там не осталось ничего, о чем можно жалеть, чем можно сочувствовать.
Алая Ведьма с наметившейся остроконечной короной у лба методично и зло рвёт титана на части, желая добраться до внутренностей. Он что-то кричит - Ванда не слышит. Красная пелена затмила всё, оставив только желание убить. Выковырять этот кусок лилового мяса из панциря, оторвать клешни, залезть ему в грудину, и от желудка до башки вскрыть, как лобстера, выпотрошить и раскидать по окрестностям.

Потом - оглушило.
Чёртовы Камни звенят в голове как ненастроенный оркестр, каждый визжит своим инструментом, нестройной нотой, а вместе - адская какофония. Почему вместе они не звучат музыкой Сфер? Или она звучит именно так, человеческому уху - отвратительно?
Ванду тянет к Камням. Их нужно уничтожить, она не сумеет выполнить данное обещание. Невозможно сейчас разнести их по разным концам Вселенной и спрятать. И она вновь рвёт в клочья чужую армию, поднимая пласты земли и металла и давя чужеземцев как блох.

Почему ты не щёлкнула, Дэнверс? Ведь перчатка была у тебя?! Почему ждала? Чего?!
Ванда знает, почему.
Так должно быть, единственный победный шанс, но как же бесит... Неужели, невозможно избежать?!
И пока она выбиралась из-под натиска железных ублюдков, что-то случилось.
Затишье, словно перед падением с горы.
Издалека видна светлая фигура в железном костюме, и Камни светятся на её руке проклятой радугой.
Почему она светлая? Почему костюм Железного Человека белый? Это ведь не Пеппер, не она должна там стоять!
Тони?
Мысли чужие, не Старка. Динамик в маске дублирует голос, который Ванда не слышит за шумом сражения. Не мужской.
Стэфан, ты говорил - один шанс на четыре миллиона! Один! Это должен был быть Старк!

Вспышка давит на глаза. Не тот Старк.
Не Тони.
Земля из-под ног уходит не от головокружения - рядом вмазало железной головой читаури, почва треснула.
Не ты. Не ты, твою мать!

Она летит туда, не чуя ветра и пыли, бьющих в лицо. Красно-золотой костюм без шлема рядом, шевелится, в нем моргает и жмурится Тони. Он тоже видит оплавленный белый Марк-54, или какая это модель? Он даже не искрит, просто плавится, умирая.
Мысли от белого костюма начинают походить на белый шум, но человеку в нём больно, очень больно, и Ванда пропускает эту боль в себя. Кажется, никто ещё не понял, что произошло, кроме них с Тони: они разом зовут владельца белого костюма, который Камни, взорвавшись, продолжали дожирать, забирая его с собой.
- Морган!
Как страшно.
Пиздецки страшно пережить это опять.
Да, война забирает жизни. Наверное, и Мстители кого-то не досчитаются. Где-то дома, далеко отсюда, сидит с няней шестилетняя Морган Старк. Вот бы её не было здесь сейчас.

Мироздание любит Ванду. Оно отдало ей в руки Хаос, подарило невероятное везение выжить.
Оно услышало свою любимую дочь: под сорванной железной маской пустота.
Там. Никого. Нет.

На землю начали падать железные монстры, но до поверхности они не долетали, рассыпались чёрными хлопьями. Вокруг будто настала мрачная вулканическая зима - так много пепла кружилось в воздухе. И внезапная тишина: она больше всего поразила сознание. Только что от криков и грохота было не слышно собственного голоса, и вдруг стало возможным услышать, как взбивает своими маленькими ногами пыль межпланетный Енот.

Это закончилось.
Как Морган и говорила.

Алые нити потянулись к умирающему костюму, просочились через биопластик, выискивая какие-нибудь сигналы в оплавленных, но ещё живущих свои последние минуты микросхемах. Сунулся, было, Тони: схватить костюм, найти в нём дочь, но остановился под взглядом горящих красных углей в зрачках Ванды.
Магия коснулась каких-то синапсов, и поймалась отчётливая ментальная связь. Словно расплетая какие-то нити мироздания, Алая развела ладони в стороны, и безжалостно разорвала костюм: от него отделились какие-то пластины, упали в обожженную траву с сухим стуком, из них что-то вытекло.
Костюм дёрнулся как в конвульсиях, и его нутро открыло странного вида передатчик: Максимофф знала, что это он, потому что именно от этого органа шла та самая связь. И теперь к нему жадно тянулись полупрозрачные лапы первородного Хаоса, проглатывая, насаживаясь на эту нить и связывая с ней уже саму Ванду.

- Её здесь нет. Тони, ты меня слышишь? - Ведьма толкнула в плечо осоловевшего Старка, который находился где-то... не здесь. Вскинув голову, словно учуявшая след гончая, Максимофф, точно стрелка компаса, повернулась именно в ту сторону, где в нескольких десятках километрах отсюда она уже видела конечную точку, полыхающую в сознании Ванды как маяк. - Я найду её.

Изорванная земля удалялась, оставалась внизу. Усеянная трупами, обломками каких-то механизмов, залитое кровью поле боя, который только что закончился. Никогда раньше Ванда не летала самостоятельно на такие большие расстояния, но как-то не задумалась об этом сейчас.
Дальняя битва не оставалась незамеченной: город был встревожен. Люди стояли на балконах, на мостах, выглядывали из окон, и беспокойно смотрели в ещё недавно грохочущее взрывами тёмное небо. Ванда расчертила его яркой кометой, запоздало подумав, что ей не стоило бы привлекать к себе столько внимания.
Она уже делала такой трюк, и не раз: все взгляды вдруг уплыли в стороны, и те, кто уже дёрнулся в сторону Алой Ведьмы с вопросами, остановились как вкопанные.
Пусть им это сообщат СМИ, Капитан Америка, которого так любит камера, или Тони, известный селебрити, а Ванда здесь не за этим.

Морган лежала на полу: бледная, с потёками крови на губах и пальцах. Рядом официант сидел прямо на полу с телефоном в руках: связь не работала, вызвать врачей не получалось. Присевшая около неподвижного тела Ванда напугала посетителей и того самого официанта, но он мужественно заговорил через полминуты гробового молчания:
- А там... всё?
- Да. Всё. - Алая на него даже не посмотрела. Она села на пол, приподняла и подтянула Морган так, чтобы её голова легла Ванде на колени.
На шее слабо пульсировала жилка. Ванда осторожно убрала прилипшую к лицу Морган тёмную прядь.
- Ты вернулась. Спасибо.
Подушечкой пальца Алая коснулась виска девушки, выискивая живое сознание в её голове.